В Татарском книжном издательстве увидел свет сборник повестей и рассказов казанской писательницы и журналистки Майи Валеевой, ныне живущей в США. В книгу "Люди и бультерьеры" вошли лучшие произведения автора, написанные за последние пятнадцать лет.
Язык не поворачивается назвать Майю Валееву писателем-анималистом. Это сразу ставит ощутимые рамки, за которые трудно выбраться. В первую очередь неподготовленному, сбитому с толку читателю. Ведь анималист - это художник, изображающий животных. Валеева же хоть и пишет о "братьях наших меньших", все-таки стремится показать нам людей. И на первых же страницах сомневается: "Людей ли?" Потому что их поведение, их поступки нередко заставляют вспомнить о диких зверях.
На первый взгляд, мир Майи Валеевой прост. Это ощущение возникает из-за родства сюжетов двух повестей, вошедших в книгу. В повести "Чужая" работник зоопарка Эля случайно спасает жизнь волчонку, которого зоотехник хотел утопить в ведре. "Он появился на свет случайно", - вторит сама себе Майя Валеева в другой повести - про бультерьера Криса.
И Крис, и волчица - чужие среди людей, которые не понимают и не принимают экзотическую "собаку-убийцу" и лесного зверя. Мотив "чужого" становится центральным в обеих повестях, крепко сплетаясь с еще одним сквозным мотивом - одиночества. Это чувство знакомо большинству героев произведений Майи Валеевой.
Особое место в жизни и волчицы, и Криса занимает "маленький теплый человечек" - ребенок хозяев. Судя по всему, образ чистой, еще не испорченной "здравым смыслом" души - один из самых дорогих для автора. Он присутствует и в рассказе "Андалузский бык", где "крошечный странный человечек" из воспоминаний смягчает свирепого противника матадора, тем самым спасая от гибели пятилетнего мальчика, выбежавшего на арену корриды. Это и "маленький хозяин" Алеша из "Ошибки старика Кеутэгина", у которого дед, опасаясь за жизнь мальчика, отнял чукотского пса- хаски Чауна. В том же ряду и девочка Ася из раннего рассказа "Бедный кролик", которая теряет любимое животное, ставшее разовым блюдом взрослых.
И до сих пор Майе Валеевой необходим этот маленький персонаж. В написанном год назад рассказе "Сьерра Мадре" он появляется снова. Теперь это "спотыкающийся человеческий детеныш" Тэдди, который в восемь лет теряет своего верного пса Лукаса, потому что родители не пожелали лечить старую собаку. Майе Валеевой необходима не просто чистая душа ребенка, а все вытекающие из нее чувства. Это почти всегда упрямое неприятие того, что взрослые называют "объективными обстоятельствами". Трудно объяснить ребенку, почему кролика нужно обязательно съесть, быка - отдать на корриду, собаку, очевидно, подхватившую бешенство, - пристрелить, а старого пса - "цивилизованно" усыпить. Ребенок у Валеевой - это беззащитный защитник.
Немало общего и у тех, от кого исходит угроза. Деревенский мужик-алкоголик Витек мало чем уступает вечно пьяному сторожу Валере по кличке Дюшес. Первый ненавидит "новых русских", второй на дух не переносит "писак-журналюг", и оба пытаются выместить свою слепую злобу на животных. Разница лишь в том, что в повести "Чужая" Майя Валеева лишь намечает проблему ненависти, которую блестяще раскроет в следующей повести - "Люди и бультерьеры".
Но и на этом сходство сюжетов не заканчивается. Спустя несколько лет люди, едва не погубившие животное, пытаются заполучить его обратно, причем, естественно, из корыстных побуждений. Выросшая и прирученная волчица нужна для дорогостоящей охоты, так называемого "сафари по-русски", а бультерьер - для собачьих боев, тоже не самого дешевого зрелища у "новых русских". Герои обеих повестей проходят через потерю любимца, его обретение и - снова его теряют, теперь уже навсегда. Но при всех сюжетных совпадениях это совершенно разные, самостоятельные произведения. Они перекликаются, но перекличка эта больше идет на уровне писательской манеры, своеобразия стиля и глубины проникновения в проблему.
Манера же Валеевой - профессиональная, журналистская. Динамичное начало и развитие действия, "эффект присутствия" - наиболее яркие ее черты. Автор подбирает слова не для описания, а для создания картины в движении. Вместе с тем книга, где все строится на художественных деталях, располагает к неторопливому, вдумчивому чтению. Видимо, опасаясь, что читатель не догадается о значении какой-то детали или просто не заметит ее, автор устами рассказчицы объясняет некоторые из них. Особенно важны детали, формирующие центральные мотивы. Например, уже процитированное "он появился на свет случайно" несет в себе прямую ассоциацию: "случайно пришел, случайно ушел". Закрывающиеся за человеком ворота как бы поглощают его. У Валеевой - это символ смерти.
Не покидает ощущение, что книга автобиографична. Почти всегда повествование ведется от первого лица. Рассказчица "Чужой" - выпускница биофака, героиня повести "Люди и бультерьеры" - журналистка. Сама Майя Валеева и журналист, и зоолог в одном лице. Читатель уже начинает ассоциировать героиню с автором, как вдруг получает щелчок за свое любопытство: "Ты что, Элька, спятила? Родители назвали меня Яной". Отстранение произошло, ассоциации растаяли. И от этого одиночество героинь воспринимается еще острее.
Название "Чужая" говорит само за себя. Через каждые несколько страниц повторяется это режущее что-то внутри слово. Эля чужая для меркантильного мира, для своего зоопарка, который новый "рыночный" директор хочет превратить в придаток криминального бизнеса. Волчица чужая среди собак, которые по своей биологической программе мгновенно чувствуют в ней источник опасности, врага. Зато она нужна лесу и своей "человеческой стае", малышу, который ласково называет ее обезьянкой и "молчицей".
И здесь появляются еще две темы. Первая - извечная тема выбора, где, естественно, побеждает природа: как говорится, сколько волка ни корми... Другая - уже упомянутая тема человеческой жестокости: "Откуда столько ненависти? Немотивированной, изначальной?" В повести "Чужая" на это нет ответа. Впрочем, в следующей тоже. Но там забрезжит подобие выхода, света в конце тоннеля. Откроется не причина, а более важное - противоядие. Оно - в эпиграфе к "Людям и бультерьерам", взятом из Евангелия от Матфея: "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас...".
Странно, но смысл этого призыва пронзительнее и доходчивее именно на фоне жестокости и убийств. Правда, любителям легкой литературы типа "По прозвищу Бультерьер" и "Бультерьер возвращается" лучше за эту книгу не браться. Хотя... она написана для всех. Кто-то насладится в ней собачьими боями, потрясающе запечатленными в мыслях профессионального убийцы по прозвищу Мастер, или взрывом машины с депутатом Государственной Думы...
Люди и бультерьеры... Это не противопоставление. Персонажи криминального мира тоже имеют клички, тоже перетянуты кожаными ремнями... Они похожи, как братья-близнецы. И не только друг на друга, но и тех самых "собак-убийц" - бультерьеров, к которым их так предательски влечет. Неудивительно, что своим резонером писательница выбрала именно "братка", "что в гневе был страшнее всех его питов и булей". И все-таки: "Звери...по-настоящему свободны. Они не знают подлости, корысти, ненависти". И как только Бонус, он же Олег Иванович, понимает эту истину, он тоже становится чуждым миру и таким же одиноким, как и другие герои Майи Валеевой.
"Этот свет и это тепло не нуждались во мне, не звали меня - это была чужая и чуждая жизнь, и я остро ощущала свою потерянность и одинокость", - написала Майя Валеева год назад в своем эссе "Провинциальная Америка", опубликованном в нашей газете. И в тот момент она была так же одинока и отчуждена от мира, как и ее любимые герои.

Дмитрий КОЛБАСИН.